Булочная "Сладкая Жизнь"

Находится на 34 Улице.
Милый маленький магазинчик, где продаются различные хлебобулочные и кондитерские изделия. Глазурь, шоколад и умопомрачительный запах свежеиспечённого хлеба и мягких булочек, милые продавщицы в розовых передничках - вот составляющие успеха этого местечка. При булочной есть небольшое кафе, где вы можете попробовать продающиеся здесь сласти, запивая их чашечкой ароматного кофе или прекрасного чая, сортов которого клиентам предлагается немало...

И мало кто знает, что в подвале под булочной, за складом с мукой и прочими продуктами, находится маленькая и симпатичная пыточная Подполья...

ПОДВАЛ-ПЫТОЧНАЯ

Итак, краткое досье на "клинента":
Ганс Браун, офицер среднего звена СС, но сведующий в делах Макса. Был "добыт" из своего авто, на котором возвращался из деловой поездки за город. Собственно, его столкнули с дороги и вытащили из перевернувшегося автомобиля, а потом средство передвижения подожгли. Гансу вкололи снотворного, и в себя он пришёл только в незнакомом подвале без окон, крепко привязанный к "кресту".

------------------------------ Фитнесс-центр на 36ой -------------------***.

После некоторых дел, решённых довольно быстро, Алессандра подъехала на 34ую улицу и припарковала мотоцикл на подземной парковке недалеко от булочной. Сняв шлем, она зашла в кафе "Сладкая Жизнь", оттуда - в дверь, ведущую в служебный корридорчик (в нём находился и туалет для посетителей), оттуда - в неприметную дверь "Только для персонала", оттуда, немного поблуждав по корридорам, вниз по лестнице, через склад - в небольшую "прихожую", где на крючках висели маски, закрывающие всё лицо, кроме глаз и губ. Сняв с одного крючка маску и одев её, она натянула на голову капюшон, прячущий волосы, и сняла мотоциклетную куртку. Повесив куртку на освободившийся крючок, Алессандра вошла в одну из дверей, пройдя по тёмному коридору, приветственно кивнула мужчине, дежурящиму у неё.

Внутри было темно, и лишь одна ярко-белая лампа (больше похожая на прожектор) била в пойманного офицера. Алессандра внимательно оглядела его - светлые волосы, очень коротко остриженные, острые черты лица, само лицо, искажённое болью. Почти всё тело мужчины было обнажено - девушка поёжилась, ей в подвале было прохладно даже в плотной футболке, а каково ему? На светлой коже было несколько больших кровоподтёков, кое-где кожа была вспорота, видимо, из-за аварии. Он как-то странно дышал - возможно, пара сломанных рёбер давили на лёгкие...
На глазах Ганса была повязка, мешающая ему видеть происходящее. От него отходил человек со шприцем в руках - только что сделали инъекцию сыворотки правды. Ещё несколько молчаливых людей привезли поскрипывающий столик с какими-то пыточными инструментами, кажется, там были 10 тонких спиц, 2 шнура, кнут со стальным кончиком, пара ножичков с зазубренныи краяи, зажигалка, пара тряпочек, баночка со спиротом, баночка с кислотой, судя по подписям.
Алессандра села в кожаное кресло, установленное в самом далёком от немца углу, и закурила.

>>> Отель Eden
Подвальчик.. уютный и гостеприимный.

Подъехать.. не торопясь. Припарковаться.. не спешить. Войти.. не бегом. Сложно скрыть свое нетерпение. Сложно сдержать шаг и придать себе беззаботный вид. Еще один пленник, еще один рабочий день. Еще одна возможность - мстить. Сегодня ночью он будет спасть спокойно. Лишь бы пленный не сдался быстро. О, пусть он будет сильным и упрямым.
Знакомые переходы и коридоры. Но прежде чем пройти "прихожую" он получает информацию на пленного. Имя. Положение. Все, что известно разведке. Мало. Но работать с этим можно.
При виде масок Вите недовольно поморщился. Не любил он эту гадость. Да и к чему маска, когда пойманный вряд ли останется в живых, но и за несоблюдение правил он может получить от Алессандры. С недовольным ворчанием Витторио забрал волосы в хвост, одел маску и накинул капюшон. Нет, ну как можно в таком работать. Свою обычную рубашку, чтобы не запачкать сменил на простую черную. Но! Всегда и неизменно, он приколол к рубашке брошь - две переплетенных розы - белая и алая.
Витторио спокойно прошел в камеру. Он с удовольствием отметил приготовленный материал, посмотрел на пленного немца и взял со столика кнут. Зрители в этой комнате его не беспокоили.
- Добрый день, мистер Браун.. - голос звучал глухо, но в безмолвном помещении был слышен отлично. раздался короткий свист воздуха и стальной кончик кнута прочертил на груди пленного первую кровавую черточку. Так, чтобы привлечь к себе внимание, - Будтье послушным мальчиком и ответьте на пару наших вопросов. Вы готовы к взаимному сотрудничеству? - усмехнулся.

Первая мысль пришедшая в голову… «я ослеп!!»
Точнее сказать не было никаких мыслей. Ганс прибывал в состоянии шока. Ничего не видно, не в состоянии почувствовать руки и ноги (что уж говорить о том что они привязаны). Тело билось в судорогах. Было слишком холодно. Да и к тому же слишком долго он прибывал в таких условиях. Кожа стала обмороженной, ее словно пронизывали тысячи игл.
Первый вдох – и снова боль. Видимо слишком резко. Еще раз – тоже самое. Организм требовал кислорода, но не мог его получить. Что-то мешало дышать.
В горле пересохло и первая попытка что-то сказать, позвать на помощь окончились провалом. Наконец стало кого- то слышно. Речь не всегда было немецкой или итальянской. Где он??
На первый произнесенный вопрос Ганс даже не нашел что ответить. Да и не смог бы. Он хотел видеть собеседников. Так сказать видеть смерть в лицо. Ну что же. Его поймали. Посмотрим что они с ним будут делать.

Алессандра старалась держать себя в руках, и только мать или Марк могли понять, насколько она нервничает. Она сидела в кресле в вольготно-расслабленной позе, не выдающей никакого внутреннего напряжения. И только близкие могли распознать по её манере курения, что она очень нервничает: слишком медленно и глубоко она затягивалась горьким дымом сигареты. Пальцы не дрожали. А те, кто мог бы понять, что сейчас происходит в душе Алессандры, были мертвы. Из-за них, оккупантов. Девушка открылась боли и ненависти, которые обычно были заперты глубоко в её душе. Сейчас они были обезболивающим, позволяющим чувствовать боль, страх, презрение и ненависть пленника.
Она не поморщилась даже, когда вошёл Витторио (она узнала его по движениям), когда он ударил немца. Но, уловив одно из желаний пленника, холодно усмехнулась:
- Сними с его глаз повязку, Палач. Пусть посмотрит на нас.

Витторио удивленно оглянулся на девушку, но подошел к пленному и сорвал с его глаз повязку... и тут же схватил за горло сильно сжимая.. глядя глаза в глаза.
- Я не услышал ответа... - отошел на один шаг, отпустив и коротко ударил кулаком по лицу. Ненависть с каждым вздохом все больше и больше разгоралась в душе.

Ясности во взгляде не прибавилось. Теперь глаза болели от того, что долго не видели света, а потом потому что нашли его в виде лампы.
После удара в глазах снова потемнело. Мдааа чтобы его пытать сильно стараться не придется. Он слишком в плохой форме. Во рту появился привкус крови.
Почему то сразу захотелось спеть что-нибудь патриотическое. Какой-нибудь гимн. Это бы очень ему помогло. Но говорить он не мог. Он очень хотел воды. Но не чтоб его облили, а чтоб дали попить

Алессандра-Мария встала со своего кресла и властным жестом приказала Витторио отойти от немца. Потом взяла со столика стакан и налила туда простой минералки из пластиковой бутылки. Подошла со стаканом к немцу и осторожно приложила холодный стеклянный край к его губам, немного наклонила, так, чтобы вода просачивалась в рот пленного, но не давала ему захлебнуться.
Она внимательно наблюдала за его лицом, и наконец заговорила - негромко, мягко, но в то же время за этой мягкостью не чувствовалась слабость.
- Ганс, вы ещё молоды. Мне не хочется убивать вас. Вы сделали неверный шаг, покорившись нацистской системе, но всё ещё можно исправить. Сотрудничайте с нами - и вы вернётесь домой живым и... целым. Скажите, вам известно что-нибудь об исследованиях, проводящихся под патронажем Максимилиана Рихтера?

Витторио возмутился. Возмутился сильно но лишь в глубине души. Кончик кнута словно живой легонько постукивал по полу, словно пребывал в том же нетерпении что и хозяин.
Он молчал. Он знал. Стоит Алессандро получить информацию и уйти, он закончит дело. Довершит до конца, даже если будет отдан приказ запрета. он подчиняется системе, но не подчиниться приказу женщины, только из-за ее милосердия. Хрупкость и нежность - это прекрасно, но не с врагом. Врагом надо сминать, растерзать.. заставить страдать с огромной силой. Разве хоть кто-то из фашистов будет милосерден хоть к одному из Подполья?.. Нет. Но он молчал.

Вода перед смертью это прекрасно. Это было лучшей водой, которую о когда либо пил. Если бы Ганс был верующим, он бы подумал что его поил ангел. Но это было не так. В Бога он не верил и его сейчас пытали. Враги. Изменщики.
Хриплым и тихим голосом Ганс обратился к похитителям.
-Вы похоже очень плохо знаете как вы выразились «нацистскую систему». … Мне много чего известно..-немец слегка улыбнулся- но все не для вас..
Ганс зашелся в кашле.

Алессандра почувствовала внутренний бунт Витторио, и её охватила ярость. Он что же, думает, что он лучше неё знает, что и как делать? Или, быть может, он не хочет подчиняться женщине? Возможно, он считает её слабой, изнеженной кокеткой, неспособной вести за собой людей? Да как он смеет сомневаться в ней, отдавшей всё, всю свою жизнь служению свободе?!
Эта холодная ярость прозвучала в её голосе, правда, обратилась она не к Виту, а к Гансу:
- Похоже, вы ошибочно полагаете, будто бы у вас есть выбор, Ганс. - Её голос стал ледяным, властным и острым, как металл.
- Вынуждена вас огорчить: так или иначе вы всё расскажете. Но мне не хотелось, чтобы при этом вы остались калекой. Мне хотелось, чтобы вы могли вернуться домой, к вашей жене. Мне не хотелось делать её несчастной, прикованной к вашему изуродованному телу, или вдовой. Мы сражаемся за всех людей, и думаем не только о себе. Сейчас мы думаем о вас и вашей жене... ваших родителях. Мы предлагаем вам избавить ваших близких от страданий. Пока что вы имеете шанс помочь им и себе. Когда я вернусь обратно в кресло, и вами займётся Палач - будет поздно. Поймите.
Она говорила просящие слова, но тон её голоса оставался таким же холодным и отстранённым, как и вначале тирады.

Витторио поморщился. Он не был палачом. Не в том смысле который вкладывала в эти слова Алессандра. Он был мстителем. Пытать - любил. но не каждый день, неделю. Раз в месяц, когда становится особенно больно - да. Убивать с расстояния было гораздо приятнее.
Он не думал ни о какой жене! Черт! Что творит Алесс.. упоминание жены нужно было для другого! невольно от злости Вите дернул рукой и кнут щелкнул у ног девушки. Не задев.
Алесс... Ты не умеешь.. не смеешь! Мысли были яростными. Это выглядело словно голодного дикого пса пытались удержать словами от сочного куска мяса.

-О мой жене позаботится моя страна и мой фюрер…, -тяжело и глубоко вздохнув Ганс приготовился к пыткам. Снова больно. Но ничего скоро будет еще больнее.
-Можете садиться в кресло…, -немец говорил как-то слишком спокойно и уверенно. Возможно такой смерти он ждал всю жизнь.
Хотя на самом деле его все так же стрясло и сердце как то не хорошо кололо. Толи от сломанного ребра, толи он волнения…

- Как пожелаете.
Она равнодушно пожала плечами и, снова удобно расположившись в кресле, глубоко затянулась сигаретным дымом. Почувствовала, как мерзкая, горячая отрава по гортани попадает в лёгкие и заполняет их. Она знала, что сейчас ей будет очень больно, но легко кивнула Витторио, позволяя начать.
Она была зла на него, особенно за его выходку с кнутом. Признаться, хотелось вырвать у него кнут и отходить им спину Вита. Она чувствовала его дикую, как у бешеного пса, жажду крови, и эта жажда очень не нравилась Алессе. Более того, она её пугала. Хорошо, что на неё маска, и он не может увидеть на её лице тень испуга или злости.

Разрешение дано... Внезапно ярость схлынула, словно ее и не было. Холод. спокойствие.. и странное чувство удовлетворения.
- Ответьте, мистер Браун, - вежливо и даже мягко, - Тревожит ли сейчас Максимилиана Рихтера какие то особые срочные планы?.. хотели бы вы нам поведать о них?.. -подходя к столику и задумчиво перебирая лежащие на нем предметы. Взял листок бумаги и окунул его в баночку со спиртом.

И тут немца пробрало на разговоры. И он ничего с этим поделать не мог. Грязно работают твари. И очень уж просто.
-Конечно есть! Как у любого очень занятого человека Рихтер полон планов на будущее, - немец попытался замолчать но это не помогло.- Просите, я сейчас буду нести всякую чушь, но вы не обращайте внимание!...
Скорчившись от боли в груди, немец снова заговорил.
-А почему собственно вас это интересует? Спросите у него сами…

Алессандра выдохнула дым: похоже, зелье начинало действовать. Не торопясь, она ответила:
- С удовольствием, если представится такая возможность. Скажите, что вы знаете насчёт исследований, которые проводятся под личных патронажем Рихтера?
Она очень внимательно вслушивалась в его чувства. Весь остальной мир перестал существовать: сейчас реальной была только эта тёмная комната с раненным, страдающим немцем, Витторио, полным холодной садистской решимости и её самой. Себя Алессандра ощущала губкой, впитывающей эмоции обоих мужчин, пробующей их на вкус... она легко отличила бы ложь, реши Ганс соврать или отойти от темы.

Витторио пока не стал вмешиваться. Просто смотрел на пленного, прикидывая что и как будет лучше. Взял со столика две смоченных полоски ткани и по тоненькой полосочке скотча. Эти две полоски аккуратно прицепил к телу мужчины на груди. Прикосновения к обнаженной коже были почти нежными во время все процедуры.

-Я все знаю!!! Я вообще ими очень часто заведую. Но почему то все что я веду закрывают на пол дела. Не дают закончить. Чертов Рихтер!
Немец действительно так думает. Фюрер это одно и верно ему служить это одно, а группенфюрер с его притырами – это совсем другое.
А вот полоска не груди не радовала ни сколько. Немец затрясся от прикосновения. Слишком палач был теплый. Замер в предвкушении.

- Расскажите подробно, над чем работаете сейчас?
Девушка снова затянулась.
"Давай, говори! Говори, дурень! Спаси себя..."
Всё-таки ей было его жаль. Не из-за него - из-за его жены. Из-за того, что он был живым и страдающим, не переполненным ненавистью. Из-за того, что он был враг, но сейчас она чувствовала его, и он не казался ей воплощением той отравы, с которой она боролась. Скорее зазомбированным, ошибившимся человеком... вредные, ненужные мысли. Но именно они помогали остаться человеком, не впасть в ту же слепую жажду крови, в которую на её глазах впал Вит... она уже радовалась, что у них ничего не было. Ненависть - не оправдание такому поведению. Конечно, кто-то должен быть "плохим полицейским", но... его жажда крови не была наигранной, она шла из глубины души, и Алессандра прекрасно это чувствовала.

Никаких предложений остановиться и подождать не было. Следовательно можно было продолжать. К сожалению по легкой неосторожности перчатки тоже оказались слегка пропитаны спиртом. Не порядок. Он стянул их с сожалением откладывая в сторону. Вряд ли пленник за такой короткий срок что-то поймет. Да и рассказать уже никому не успеет.
- Советую отвечать на вопросы. Если хотите сохранить целостность кожи, а также рук, ног, зрения...
Взял зажигалку и пощелкал ей. Полоски ткани были не большие и тонкие в длину сантиметром пять... Запах спирта точно бил в нос. Улыбнувшись, Вите поднес зажигалку сначала к одному кусочку ткани. потом сразу же ко второму. Полоски вспыхнули ярко и перегорели быстро.. но вот ощущения после себя должны были оставить..

Немец начал тупо орать. Ну кто так пытает. Это почти так же как заткнуть рот и заставлять говорить. Орал он сначала от страха, потому от боли, потом затем чтоб его услышали снаружи. Стоило это проверить.
Ганс был совершенно не намерен что либо говорить в такой позе с горящими полосками на груди. Все что он смог выговорить о работе после истошных воплей, было не лестный отзывы о Рихтере, чьей-то маме. Ну и немного о различных исследованиях и раскопках где-то в Европе. Где точно он не знает, его к этому делу не подключали. После этого он снова начал орать пока не сорвал голос.

От действий Витторио Алессандра вздрогнула и смертельно побледнела, над верхней губой появилась испарина. "Марк!"
Она не ожидала от Палача таких действий. Почему... почему он сделал это? Неужели ему так нравится доставлять боль?! Зачем?? Ведь Ганс уже начал говорить! Зачем?..
Девушка попыталась затянуться, но пальцы так сильно дрожали, что она не могла донести сигарету до губ. Голова страшно кружилась, от сладко-мерзкого запаха горелой кожи из желудка поднялась волна тошноты, да так и застряла посреди пути, где-то в горле.
Уронив сигарету на кафельный пол, но не обратив на это внимания, Алессандра подняла к лицу одну руку, большим и средним пальцами касаясь висков и спрятав, таким образом, от Витторио свои глаза. Она зажмурилась - но перед сомкнутыми веками тотчас же появился Марк, израненный и обожжёный.
Крик Ганса звучал у неё в ушах, заставляя вернуться к реальности.
Алессандра почувствовала, как что-то, что-то сильнее, чем просто ярость или боль, вытолкнуло её из кресла, поднесло к Витторио и заставило вцепиться ему в плечо. Когда он повернулся к ней, она отвесила ему оплеуху - не пощёчину, но и не удар кулаком, что-то среднее...
- Вы не видите, что он говорит? Зачем вам пытать его, если он и так говорит? Выйдите из комнаты и ждите снаружи, когда я позову вас!
Её голос был не громким, но звенел от ярости.

Витторио ошарашено уставился на Алессандру, схватив ее за запястье...
- Что?.. - взнезапно вздргнул и отпрянул от нее хватая со стола свои перчатки.
- Дура! - Вите опрокинул столик с инструментами и резко вышел из комнаты, даже не оглянувшись. Крик злости был скорее на себя. Он не хотел так касаться девушки.
В душе застыла горьким осадком обида. Дикая. Она пожалела... Пожалела этого ублюдка. И за это он получил ее удар?! Да он и так начал говорить! Хотя бы об этих странных раскопках.
Он сорвал с себя эту дурацкую маску и вышел из коридоров.. из магазина. На улицу. Сел в машину, включив плеер и успокаивающие мелодии Вивальди...
И сам не мог разобраться что жгло больнее - отобранное лакомство.. или же удар Алессы?..